Дмитрий Всатен - Оридония и род Людомергов[СИ]
В этот момент на дерево со всей тяжестью обрушился гигансткий змей. Он сложился кольцами. В их внутреннем пространстве осталось колодезообразное место, из которого были вышвырнуты людомар вместе с убитой им сурной.
Охотник не на шутку испугался перспектив второго полета, потому что все пространство места битвы было уже очищено от мягкокронных фразанов. С высоты ему открылась площадка сплошь состоявшая из переломанных деревьев, стволы которых острыми иглами торчали вверх. Вода и вправду кипела и не только потому, что ее баламутили сурны и змей, — нет, они кипела от того, что сделалась чрезвычайно горячей.
Десятки сурн, бросившихся в воду в надежде добраться до людомара, сейчас выбирались из нее, а некоторые, оказавшиеся в среде переломанных фразанов, с диким клекотом перебирали лапками, варясь заживо.
Все это людомар заметил и оценил в мгновение ока. В этот же миг краем глаза он увидел все ту же пасть чудовища, тянущуюся к нему.
К удивлению змея людомар не стал брыкаться, но ухватился за край его пасти, быстро перебирая руками и ногами перебрался на голову и быстро съехал по туловищу гиганта на кольца его тела. Он скоро скользил по странной чешуе змея, одновременно обнюхивая ее. Заприметив уцелевший фразан, охотник прыгнул на него.
Ствол дерева оказался поврежденным, поэтому он стало падать в кипяток. Еще прыжок и игловидный ствол ближайшего фразана, натужно заскрипев принял охотника. Еще прыжок, еще и еще. Наконец, он достиг кромки нетронутого леса. К несчастью это был лес на другой стороне места битвы. Для того, чтобы достичь Чернолесье нужно было оббегать змея и проплешину Глухолесья.
Змей снова бросился на него, а людомар, быстро перенявший способ укрываться, снова скрылся под фразаном.
Прыгая со ствола на ствол, а иногда и на застывших от неожиданности сурн, пару раз едва не сорвавшись в воду, Сын Прыгуна стал петлять по Глухолесью словно заяц, преследуемый волком. В конце концов ему удалось сбить змея со следа.
Людомар задыхался от недостатка кислорода. Его движения стали менее быстрыми. Он приказывал себе прыгать и сам же замечал, что тело исполняет команду с длительной задержкой.
Неожиданно стало очень тихо. Людомар приник к стволу очередного фразана и тоже замер. Широко открыв рот, охотник тяжело отрывисто дышал.
Змей прислушивался.
Вскарабкавшись к кромке кроны и свежего воздуха, Сын Прыгуна осторожно прорезал отверстие размером со свою голову и глубоко вдохнул. В голове стучало от перенапряжения. О прежнем страхе не было и речи. Второй раз за свою жизнь и второй же раз после дождя он оказывался в роли добычи.
Еще один вдох замер у охотника, ибо он услышал, как змей поднялся на лесом. Чудовище слышало его.
Людомар быстро скрылся под кроной и снова стал петлять, а потом опять высунулся. Змея не было видно. Стояла оглушительная тишина.
Отделив от пояса одну из двух коробочек, людомар свесился кверх ногами и бросил ее между стволов фразанов. С громким всплеском она ударилась о воду.
Несколько секунд тишь поглощала этот звук, а после этого раздался грозный рев и мощный всплеск. Змей кинулся вперед.
Людомар быстро прорезал крону, выбрался наверх. У него было некоторое время, дабы обогнуть проплешину, сделанную чудовищем. Не теряя ни минуты, он бросился бежать.
Ветер свистел в его ушах. Воздух пьянил и бодрил одновременно. Силы прибывали, насколько могут прибывать силы в борьбе.
Он уже почти добежал до переломанного змеем леса, когда снова услышал абсолютную тишь, установившуюся в Глухолесье. Охотник тут же замер.
Змей был скор. Поразительно скор. Ни разу за свою жизнь Сын Прыгуна не сталкивался с таким хищником.
Вторая коробочка была снята с пояса и запущена в воздух. Змей взбудоражил воду, а людомар помчался прочь. Как же жалел он в тот момент, что не взял с собой шмуни. С их помощью он добрался бы до крон Чернолесья за пару мгновений.
Треск от поднимаемых в воздух фразанов подсказал людомару момент, когда необходимо было скрыться под пушистыми кронами Глухолесья.
Змей был взбешен. Он стал изрыгать странные звуки, которые оглушили людомара и дезориентировали его. Дабы прийти в себя охотник остановился.
Грохот, гул и треск влившиеся в его уши минуту спустя, показали ему, что змей каким-то неведомым образом его обнаружил. Пришлось снова петлять, но змей теперь не отставал.
Людомар снова выбрался на кроны фразанов и бросился бежать. Но змей был быстрее. Он почти настиг охотника и даже отшвырнул его в сторону вместе с деревьями, когда их обоих оглушил звериный рев.
Сын Прыгуна сразу узнал голос своего иисепа и даже увидел его на вершине одного из меков у кромки Чернолесья.
Иисеп ревел не останавливаясь. Его рык заглушал все звуки, в том числе и шаги, и биение сердца людомара, поэтому когда охотник снова скрылся под кронами и стал передвигаться по стволам, змей быстро отстал.
От рева иисепа рябь шла по кронам фразанов и даже по водной глади.
Сын Прыгуна собрал остатки сил и быстро продвигался на голос зверя. Он не видел, что змей, замерев на несколько секунд, стал делать то же самое.
Вдруг людомар замер. Его глаза расширились.
Все пространство, какое было видно его глазу, всю водную гладь между стволами деревьев на сотни метров вокруг покрывали тельца мертвой мошкары, сурн и пауков привычного для Глухолесья размера. Они лежали здесь давно, потому что успели свариться.
Эта остановка спасла охотника. Только тут он заметил, что змей движется параллельно его курсу. Людомар замер. Прижавшись к стволу фразана, он закрыл глаза и неистово взмолился. Он просил о заступничестве все небесные и подземные силы. Молитва часто слетала с уст охотников, но она всегда была "о добыче". В среде людомаров лишь женщины молились о защите, сами же охотники негласно считали такие молитвы недостойными своего звания.
Рев иисепа стих. Змей также остановился.
Куда делся иисеп? Что теперь делать? Две этих мысли молотами стучали о наковальню распаленного мозга охотника.
Но, слава Лесобогу, слава Зверобогу, иисеп снова огласил своим рыком Глухолесье. Только слышался он уже с несколько другой стороны.
Змей тоже заревел и это послужило сигналом для людомара сорваться с места. Под кронами фразанов он быстро достиг кромки Чернолесья, и был в очередной раз поражен.
Булькая и рыкая, создавая водовороты и бурля, вода заливных лугов Глухолесья уходила прочь по прорытым в сторону леса норам.
Охотник выбрался наружу, взобрался на ближайший мек и в изнемозжении пал на его ветви.
****Когда он немного пришел в себя, то явственно услышал, как где-то далеко в лесу потоками льется вода.
Людомар попытался подняться, но тело требовало отдыха и потому приняло на себя всю тяжесть мира.
— Р-р-рю-ю-ю! — приветствовал его иисеп, ткнувшись носом в щеку.
Охотник открыл глаза и вяло улыбнулся своему спасителю.
Несмотря на то, что глаза животного смотрели на Сына Прыгуна, уши его ходили во все стороны, но все чаще останавливались на одном направлении — иисеп тоже слышал потоки воды в лесу.
Людомар пересилил себя и поднялся. Он поверетел головой в разные стороны, разминая шею, с трудом взгромоздился на иисепа и направил его на звуки.
Они двигались по нижней кромке ветвей и издали заметили, как им навстречу выползает густое белесое облако. Его пушистые язычки медленно облекали стволы и нижние части крон деревьев, поглощали кусты, проникали в самые малые щели между растениями. От тумана исходил тошнотворный запах истлевшей плоти.
Иисеп невольно остановился, но людомар направил его прямо в туман.
Шум воды превратился в отчетливый гул, и вскоре охотник достиг того места, откуда шел звук.
По скату, уходившему наискось в сторону донада людомара текли полноводные реки кипяченой воды, убивая все живое на своем пути. Их не было видно глазу, но Сын Прыгуна слышал эту картину. Слышал ее и иисеп, потому-то он и зарычал.
Все новые и новые отверстия открывались в склоне и из них начинал хлестать кипяток. Лес съеживался под его нажимом. Деревья жалобно скрипели.
Становилось тяжело дышать: горячая вода проникала в почву и испарялась, унося вверх многовековые запахи тлена и перегноя.
Людомар закрыл рукой нос и рот и направил иисепа на верхние ветви. Становилось понятно, что лес позади него погибнет в ближайшие дни.
Отдохнув до вечера, охотник снова приблизился к Глухому лесу, прокрался к тому месту, где оставил свое оружие и забрал его. Разбрасываться такими ценностями было не в правилах лесных жителей. Слишком дорого стоили ножи, копья и пики, да и плевательная трубка была с детства привычна охотнику. Все оружие, кроме щита, было наследством, доставшимся ему от отца.
В подавленном настроении возвращался Сын Прыгуна к своему дому. Он преодолел уже почти половину пути, когда услышал вдали множество шагов. Осторожно прокравшись, он увидел людомара Светлого, Плаксу и еще около сотни дремсов, длинной цепочкой двигавшихся по лесной тропе.
